Что я слышал о змеях
Кое-что, что я слышал о змеях, и то, что видел собственными глазами.
У человека на уровне инстинкта заложено чувство неприятия всяких ползучих гадов.
Простой пример: спящий человек неожиданно просыпается от шороха чего-то ползущего по нему. Моментальная реакция большинства людей - отшвырнуть от себя эту мерзость без каких либо рассуждений. Что, конечно, не исключает вероятности некоторых сверх осторожных индивидуумов не шелохнуться и не подавать признаков жизни, пока это что-то само не уползет.
В наших местах змей называют по-разному: змея, аспид, гладыш, гадюка, медянка, гад ползучий, козюля, царапица. Хотя в других местах то же слово козюля означает вовсе другое, а именно - испеченный пряник слепленный в виде козьей морды.
В детстве, когда в летний период мне часто доводилось бывать в пионерском лагере, одной из шуток проказников была такая: перед ночным сном какой-нибудь шалопай пробирался тайком в спальную комнату, в которой стояло полтора - два десятка кроватей. Под простыню, лежащую на матрасе кровати соседа, с изгибами укладывал длинную и прочную нить. Конец нити незаметно протягивал к своему спальному месту.
После того, как вся орава сорванцов начинала засыпать, в действие приводился коварный план. Надо было не торопясь, осторожно, вытаскивать нить из под лежащего на ней соседа.
Представляете его реакцию? Сначала он начинает елозить по постели от первых подвижек нити. А потом, когда чувствует, что под ним что-то шевелится, с громким воплем вскакивает и бросается к выключателю, зажигает свет и настороженно осматривает кровать для выяснения - что за тварь заползла в нее?
Вспоминаю полного флегматичного парня, что спал на соседней кровати. Два раза я проделывал с ним подобную шутку. Причем оба раза с неизменным успехом. "Боровок", так мы звали этого парня, вообще был пугливым парнем.
Однажды мы всем пионерским отрядом пошли в двухдневный поход на место стоянки партизанского отряда. Прибыли, расположились в нескольких землянках. Они хорошо сохранились после войны и представляли из себя продолговатые сооружения из бревен в два наката вместо крыши. Сверху бревна были засыпаны землей и заложены дерном.
С одной стороны землянки имели небольшое окно, расположенное горизонтально на крыше, вровень с землей, а с другой входную дверь. С обеих сторон от центрального прохода располагались нары для сна из березовых бревен. А под окном был сколочен большой стол.
Побросав свои вещевые мешки на нары, мы вышли на поляну. Пионерский вожатый начал рассказывать нам о партизанах. "Боровок" стоял несколько в стороне и внимательно слушал.
В это время по тапочку его ноги медленно проползла медянка. Так в наших местах называют небольших змеек, длиной в пятнадцать, максимум тридцать сантиметров. В глухих партизанских местах их водилось страсть как много. Не знаю, насколько они были ядовиты. Мы их считали ядовитыми не более, чем ужей. "Тяпнуть" зубами они могли, но без особых плачевных последствий. Это далеко не то же самое, что страшная гадюка.
Ребята заметили медянку прежде "Боровка" и мгновенно сказали ему об этом. Реакция была следующей: он закатил глаза и как подкошенный упал наземь.
Медянка уползла, а пионервожатый лишь через несколько минут, с помощью воды из фляжки, вылитой на лицо парня, смог привести его в чувство.
Моего отца, который рыбачил босиком на берегу речушки, однажды укусила такая медянка. Большой красный волдырь на пальце ноги не сходил пару дней, а потом сам по себе исчез, без использования какого-либо лечения.
Говорят, что и укус ужа страшен не ядом, его просто нет у этой твари, а остатками на его зубах микробов от всякой всячины, что он заглатывает. Что вовсе не придает нам симпатии от общения с ним.
Куда более опасны гадюки. Их яд, особенно при укусе в лицо, может привести к гибели.
В наших краях доводилось встречать три вида гадюк.
Первый и самый опасный это - черная гадюка. Таких я видел раза два или три. Один из случаев помню и сейчас.
Было это неподалеку от железнодорожной станции Батагово, под Брянском в 1964 году. Группа молодых ребят из электроцеха цементного завода вечером, после работы, на велосипедах приехала в эту глухомань.
Дело было в конце лета, в лесу, рядом с болотами, где была пропасть брусники.
Из нее варили варенье, делали компоты. Но самое главное применение она находила при изготовлении брусничной воды. Помните строки из "Евгения Онегина" - "как бы брусничная вода мне не наделала вреда"?
В двухведерную бутыль насыпалось полведра брусники, заливалась простая вода, бросался сахарный песок совсем в небольшом количестве. Через неделю-полторы напиток настаивался, после чего процеживай через марлю настоявшуюся водичку и получай такой шипучий кисловато-сладкий напиток, которому ни одна пепси-кола и в подметки не годится!
Для продолжения процесса приготовления в бутыль периодически добавляли воду и сахар. Хватало на долго.
Так вот, мы, прибыв на место, как это и было принято среди молодняка, приняли по стакану водки. Ребята, что постарше, начали устраиваться на ночлег, готовить на костре ужин. Те, что были помоложе, вскочив на велосипеды, отправились на танцы в клуб рядом с железнодорожным полустанком.
Местная публика в лице трех деревенских парней и десятка девчонок, под звуки танго и фокстрота, доносившихся из пленочного магнитофона, отплясывала, провожая одного из парней на службу в армию.
Как и водится, дальнейшие события чуть не дошли до драки, но в виду явного нашего преимущества, местные не рискнули ее начать.
Поскольку тутошние красавицы приняли сторону своих ребят, нам не оставалось ничего иного, как с гордым и независимым видом покинуть полуразвалившуюся избу со словами: "Мы и не таких видали!"
Дорога до нашего стойбища в почти кромешной темноте была в версту, а то и боле.
Тонкий серпик месяца явно не справлялся со своими обязанностями. Мой трофейный "Диамант", привезенный отцом из Германии в 1945 году, едва успевал за новенькими велосипедами моих товарищей. Я изо всех сил нажимал на педали, чтобы не отстать и не заблудиться в лесу.
Надо сказать, что в войну по этим местам наши строили оборонительный рубеж. Оставшиеся с того времени заграждения из колючей проволоки, провалившиеся доты, землянки и залитые водой окопы, были составной частью глухого леса.
Немцы поступили мудрее, направив свои войска не по болотам, а по более проходимым направлениям. То есть просто-напросто обошли все эти укрепления. Так рассказывали об этом наши старшие.
В завершение своей погони за умчавшимися вперед ребятами, я на одном из деревянных мостков, перекинутых через очередной ручей, зацепился педалью за проволоку, что торчала из бревен, которые она связывала.
И со всего маху перелетел через руль, полностью очутившись в воде. Выловив из нее отцовскую фетровую шляпу, в которой он щеголял еще перед войной на своей свадьбе, а потом служившую гнездом для только что вылупившихся цыплят, ежегодно разводившихся нашей семьей, я выкарабкался на мосток. Отцепил от проволоки велик и пошел на свет костра, который мой старший брат развел посильнее, чтобы я видел ориентир. Он уже проявлял признаки беспокойства по поводу моего отсутствия.
Вылив воду из сапог и отжав на скорую руку одежду, развесил с помощью брата все вокруг костра.
На утро, с первыми лучами солнца мы устремились на сбор ягод. Брусники было море. Она устилала зеленый мох белыми и кроваво красными каплями во всех направлениях, куда бы мы ни посмотрели.
Я вышел на поляну, несколько в стороне от сборщиков ягод. И тут волосы на моей голове зашевелились. В десятке метров от меня на высокой кочке, заросшей мхом, вокруг нее, свернувшись кольцом, лежала черная гадюка. Ее кожа была черна, как только что нагуталиненный ботинок, и блестела каким то зловещим светом под ярким солнцем.
Такого зрелища я никогда не видывал. Длина змеи была под два метра, а толщина ее туловища не меньше моей руки. Потревоженная моим появлением, она зашипела и подняла голову.
Уж так повелось, что все мои знакомые, и мальчишки и взрослые, при встрече со змеей, брали хлыст, а в лесу найти, или быстро, с помощью ножа, сделать его было минутным делом, и лупили по змее, пока она не превращалась в извивающиеся куски.
Да, мы читали, что змеи - это полезно для леса, они жрут мышей, разносчиков заразы, змеиный яд - применяется для приготовления снадобий и прочие вещи. Но страх, быть когда либо быть укушенным змеей, если ее не убьешь сейчас же, перевешивал все эти доводы.
В моем случае мысли о том, чтобы взять хлыст и угробить змею даже не возникло. Такое гигантское пресмыкающееся могло бы одним броском настигнуть меня при малейшей попытке уничтожить его.
Так оно или не так, не знаю, но если бы вы оказались на моем месте, то поступили бы, скорее всего, как и я. Не делая резких движений, начал пятиться назад. И тут, о, ужас! Я услышал шипение второй гадюки, нисколько не меньшей, которую не заметил раньше, и бывшую еще ближе!
Такого стайерского рывка с места мне не доводилось делать ни раньше, ни позже в своей жизни! В течение долей секунды я очутился в полутора десятках метров от места опасности, с прижатым к груди ведром и наполовину рассыпанным от поспешного бегства содержимым.
Не знаю, насколько поверили мне ребята о встрече с огромными змеями, но никто из них, почему-то не пошел перепроверять увиденное мною.
Другой вид гадюк - это ленточные гадюки. Встречал таких в двух расцветках. Одни были красновато- коричневыми, другие серо-стального цвета. На их спинах был четко различимый рисунок, напоминающий продолговатые ромбики, вытянутые от головы к хвосту.
Был случай, когда однажды весной мы с приятелем поехали в лес по ландыши. Время года было какое то чудное, не как обычно. Зима была долгой, а весна запоздалой, хотя ландыши уже и появились. Собирая цветы, я кистью руки коснулся чего-то неприятного, холодного и тотчас отдернул ее.
Отступив на шаг, увидел, как в том месте, где только что вырвал цветок, свернувшись клубком, лежит вялая, еще не совсем проснувшаяся после долгой зимы и быстро наступившей весны, ленточная гадюка. Она, растревожено шипя, приподняла голову.
Я уничтожил змею. Но неприятные воспоминания от контакта с ней запомнились надолго.
Еще в наших краях водится водяная гадюка, ее редко кто видел, но последствия ее укуса мне довелось наблюдать на моем брате.
Летом, не то чтобы очень часто, мы с бреднем - рыболовной снастью, представляющей сетку из плетеной суровой нити, натянутой между двух палок, называемых "клячами", добывали рыбешек. Ловили, или по местному "мутили", на речке, прудах, озерах и бочажках, то есть небольших лужах, оставшихся после весеннего паводка речки по заливному лугу.
Летом большинство подобных бочажков пересыхало или мелело настолько, что любое из них можно было процедить снастью из сетки, либо вовсе корзиной из ивняка.
Плотва, окуни, щучки, караси, вьюны, налимы и прочая рыба становились нашей добычей. Когда ловили по нескольку килограммов, а когда и совсем мало.
Если рыбы было много, то ее делили между участниками рыбалки. То есть раскладывали ее на столько кучек, примерно равных и по объему и по ценности рыбы, сколько было рыбаков. Один из них становился спиной к разложенной рыбе, и на вопрос: "кому эта кучка?", по очереди называл имя каждого рыбака.
Когда рыбы было немного, то всю ее по приходу к кому-либо из участников рыбалки, чистили, жарили и съедали тут же. Вкуснятина, да и только! Такой свежей рыбы ни в одном магазине не купишь!
Во время одной из таких рыбалок моего брата и укусила водяная гадюка. Кто то мельком ее заметил уже после содеянного, а поймать и уничтожить не получилось. Как бы там ни было, по возвращении домой брату стало лихо. Вызвали скорую помощь, медики приехали, сделали нужный укол. Но после их отъезда брату становилось все хуже и хуже.
Тогда мать положила в стакан меду из хранившихся у нее припасов, и я пулей полетел на велосипеде к моей тетке, славившейся умением заговаривать болезни, останавливать словами кровь и вообще ворожить.
Тетка взяла мед, что-то пошептала над ним, отдельные слова я слышал, но составить что либо цельное из них не смог. После этого я вернулся домой с наказом брату - выпить весь мед с чаем немедленно. Что и было сделано. После этого брат заснул, проспал весь вечер, ночь и половину следующего дня. Проснулся, как ни в чем не бывало, и укус больше его не беспокоил.
Еще случай. После демобилизации брата из армии, он с сослуживцем, парнем - осетином и мною, пошли прогуляться до ближайшего леса. Возвращаясь, прилегли на живописной лужайке, достали из рюкзака припасенные две бутылки шампанского, открыли их "по-гусарски", то есть разбив одно горлышко о другое.
И в это время я увидел, что из-под бока приятеля брата выползает уж! Не успел я крикнуть об увиденном, как Хасан, так звали парня, почувствовал недоброе. Лицо его из загорелого превратилось в белое и тело без видимых усилий, будто распрямившаяся пружина, взлетело на метр вверх над землей и он сразу очутился стоящим на двух ногах!
Ни один гимнаст не смог бы проделать подобное.
Ну и чтобы закончить повествование об одних из самых омерзительных тварей, расскажу о той повести, что слышал от своего дяди Семена, моего родственника, много повидавшего на своем веку.
А рассказал он следующее.
Возвращался он как-то с дальнего покоса одного из лугов, что в Никольском лесу. Свое название лес вел от Никольского монастыря, которому некогда, до революции, принадлежал.
Закончив покос, дядя Семен ехал по лесной дороге на телеге, впряженная лошадь неторопливо шла по песку, что в этих краях преобладает повсеместно.
Полуденный зной после раннего покоса сморил мужика, и он задремал от долгой дороги и монотонного скрипа колес.
В очередной раз, подскочив на ухабе, он открыл глаза и увидел, что до опушки леса осталось совсем немного, не более пары верст. Потянулся Семен, зевнул, посмотрел по сторонам. И видит, что впереди, прямо рядом с дорогой на солнце нежится здоровенная гадюка.
Взял он тогда с телеги кнут, и полосанул тварь изо всей силы, да так ловко, что располовинил ее на пару частей.
Телега прокатила с десяток метров, оглянулся Семен назад и тут мороз продрал его по коже, благо, что лето было.
За ним ползет другая змея еще больше и длиннее прежней, должно быть подруга ее. Отомстить что ли хочет? Да так быстро, что того и гляди догонит. Вдругорядь ухватил мужик кнут и начал махать, стараясь попасть по змее, а попасть не может! Кнут прямо, а она влево, кнут влево, а она прямо.
Стеганул возчик лошадь, побежала она рысью. А змея не отстает. И не просто ползет-извивается, а свернулась в кольцо так, что стала напоминать колесо от телеги, что катится.
Голова в сторону отведена, а конец хвоста в землю упирается и как пружина тугая от нее отталкивается!
Начал стегать лошадь Семен что есть силы, полетела она не то что рысью, а галопом. Змея колесом крутится и несется вслед с той же скоростью! Невиданное дело, чтобы так змеи когда передвигались, а она, на тебе, летит как бес.
Только когда на поле выскочила повозка из лесу, смогла она опередить змею. Дорога здесь без ухаб и рытвин, а то не сдобровать бы нашему экипажу!
Отстала гадина. А лошадь пришла домой вся в мыле, седок залпом выпил четверть ведра воды, облился остатком ее и долго сидел на телеге, глядя на дорогу, нет ли кого на ней?
Еще неделю ездил Семен на дальний покос не по прямой, а по объездной дороге, чтобы ненароком не проехать там, где гналась за ним змеюга.
Вообще то, на змеиный праздник в лес ходить людям заказано. На 19 сентября он как раз приходится, в аккурат на мой день рождения, почему и знаю о том.
В этот день змеи в клубки сплетаются, должно быть, последний раз меж собой общаются перед тем как в зимнюю спячку впасть. Лежит себе такой шевелящийся и шипящий живой клубок, только головы гадючьи, да кончики хвостов во все стороны торчат. Ужас, да и только! Лучше их по этой поре не тревожить. Себе дороже.
"Змяя"
